Случилась эта история давным-давно, на заре российского капитализма, когда СССР только-только почил в бозе или же был в предсмертной агонии.
После того, как Свечка сгорела ( "Свечка" - сквот на Свечном переулке, д.1, знаменитый "Дом мира и милосердия"), некоторая часть её обитателей в лице Жозефыча, Сили, Славки Задерии (+) и прочей братии переселилась в 10ти комнатную квартиру на Подъяческой, где на тот момент расселили почти всех жильцов, оставался только Мишка Черныш с отцом-алкоголиком. Получилась такая музыкально-распиздяйская коммуналка, этакий праобраз Пушкинской, 10 в лучшие её годы.
Однажды к Андрею Жозефычу приехал с письмом от папы нарочный из Америки, на поверку оказавшийся профессором русской славистики, который привёз группу американских оболдуев, желающих проникнуть в тайны языка Пушкина-Достоевского-Бунина. Надобно добавить, что сей профессор на русском шпрейхал не хуже нас с вами и даже умел красиво изъясняться на неформате, не смотря на то, что по происхождению был китайцем. И вот этот профессор, посетя скромную обитель наших героев и чуть ближе с ними познакомившись, пришёл в неописуемый восторг. И с нижайшим поклоном попросил сделать для его студентов квартирник. Силя с Задерией согласились, может быть был ещё какой-то участник сего торжества интернационала, но об этом пьяненький Черныш уже не помнит...
И вот, собственно, назначенный день и час. Сейшн во-вот начнётся, ожидают только двух-трёх опаздывающих штатников ( имеются ввиду америкосы, а не штатные сотрудники, не к ночи будь помянуты) - город для них незнакомый, поди найди те Подъяческие. Собравшиеся сидят в дальней от входа самой большой комнате, музыканты подтягивают струны на гитарах и "разминаются красненьким". Раздаётся звонок в дверь. И пока Мишка топал по длиннющему коридору, его опередил его собственный папачос, некстати проснувшийся с будуна. И вот папа открывыл входную дверь и застыл в изумлении: в темноте парадной стоит "чёрная, как квадрат Малевича" (с) (Жозефыч) негритянка, сверкая беками глаз и зубами. И, надо заметить, корма у сей дивы такая, что вряд ли во входную дверь протиснется, что, впрочем, у них не редкость, а в наших широтах, конечно же, экзотика небывалая. Пока папа, непривыкший в совке, шо в дом вот так запросто ходют толстозадые негритянки, млел, молился и мысленно клялся завязать, подоспел Мишка, отодвинул родителя в сторону и, быстро оценив габариты опоздавшей, открыл вторую половинку двери и впустил гостью. "Она прошла, как каравелла по волнам", по коридору в указанном направлении, а сзади неё шёл папа, не отрывая взгляда от выдающейся задницы, и бормотал: "Нет, это ещё один стакан..."
