Первые три адреса прошли без сучка и задоринки, важные ветераны в кителях, "в чешуе как жар горя" - увешанные медалями, степенно, торжественно. Мы им открыточки и цветы со стихами, они нам по конфетке. Стало уже как-то скучновато от однообразия происходящего, пафос улетучился, а на улице весна, хочется погулять... Ещё 6 адресов.
На четвёртом нам долго не открывали дверь, хотя в квартире явно кто-то был. Мы топтались кучкой на площадке, позёвывая и с неприязнью поглядывая на пионервожатую, сопровождавшую нас. Наконец, дверь открылась. За ней стояла неопрятная старушка в халате, со странными глазами. Пионервожатая наша представилась, объяснила, что мы пришли поздравлять. Она молча кивнула и как-то неловко поводя впереди себя руками, пошла в комнату.
В квартире было грязно, неуютно, не ухоженно. Запах стоял неприятный, прокисший какой-то. Из комнаты крикнул мужской голос:
- Заходите сюда! Я не могу вас встретить.
Он сидел на кровати с железными спинками. На спинках были никелированные шары. Одет был в майку-алкоголичку, серовато-желтоватых оттенков, и сатиновые семейные трусы. Ног из трусов не торчало. Не было ног.
Мы все смущались, не очень понимая, как себя вести. Вручили открыточку и цветы мужчине, потом стали вручать бабушке, но она только улыбалась, а цветы не брала. Стало неловко...
- Деточки, она ж слепая у меня! Под Варшавой бабку мою контузило, вот и ослепла. Не видит она цветочков, вон на столе в банку поставьте...
Вожатая забрала цветы, и поставила их в банку, кивнув нам, что бы начинали читать стихи. Мы без запинки, звонкими голосами оттарабанили всё, что учили. Старушка так и сидела на стуле, молча улыбаясь, по лицу её текли слёзы. Она их не смахивала. Может просто не чувствовала.
Мужчина как-то на глазах съёжился, превратился в старичка, часто-часто заморгал, зашмыгал носом:
- Деточки мои... Вспомнили, значит, про нас... деточки... Милые, значит не зря всё? Значит не зря... Вспомнили, не забыли про инвалидов-то... Стихи-то какие хорошие... Вспомнили, не забыли...
Мы стояли молча и смотрели, как старики плачут. Нам было стыдно и страшно. Мы вдруг увидели не парадную Победу, во всём её убожестве и ужасе. Вожатая, быстро поставив продуктовые наборы возле стола, махнула нам рукой - уходим.
Остальные адреса мы прошли быстро, и как-то наспех. Стихи читали "на отстань", ветеранам в глаза старались не смотреть. Гулять расхотелось...
